Роберт Хайнлайн - Звездный зверь [= Звездное чудовище]
— Я преклоняюсь перед вашей уверенностью, босс. Пока вы вели бои с миссис Стюарт, Фтаемл рассказал, что хрошии продолжают настаивать на прибытии мальчишки Стюарта. Теперь, когда вы знаете, что с ним все в порядке, может быть, стоит их успокоить? Фтаемл уже нервничает. Он говорит, что единственная вещь, которая удерживает их от того, чтобы задать нам жару, это опасение разгневать нашего старого приятеля Луммокса.
— Нет, — сказал Кику, — мы ничего не будем им говорить. И Фтаемлу тоже. Я хочу, чтобы он сам все понял.
Гринберг принялся грызть костяшки пальцев.
— Босс, — медленно сказал он, — не напрашиваемся ли мы на неприятности? Или вы считаете, что у них нет подавляющего преимущества над нами? И если нам придется помериться с ними, может, мы выиграем?
— Я серьезно сомневаюсь в этом. Но Стюарт — моя козырная карта.
— Так я и думал. Я далек от мысли подсказывать вам, как и что надо делать… но если риск так велик, не вправе ли люди знать, что их ждет?
— Вправе. Но мы ничего не скажем.
— Как и раньше?
Мистер Кику нахмурился.
— Сергей, — медленно сказал он, — это общество было знакомо с кризисами задолго до того, как первая ракета достигла Луны. В течение трех столетий ученые, инженеры и исследователи раз за разом осваивали новые рубежи, сталкивались с новыми опасностями. И каждый раз политики лезли из кожи вон, чтобы собрать все воедино, напоминая жонглера, запустившего в воздух слишком много предметов и ловящего их. Все это неизбежно.
Но мы избрали республиканскую форму правления, стараемся придерживаться демократических обычаев. Мы можем гордиться этими обычаями. Но настоящей демократии у нас нет и быть не может. И я считаю, наша обязанность — служить обществу, когда оно сталкивается со странными и пугающими мирами. Было бы куда как приятно подвергать каждую проблему широкому обсуждению, выносить ее на голосование, а если коллективное решение оказывается ошибочным, повторять все сначала. Мы редко можем позволить себе такую роскошь. Сплошь и рядом мы, как пилот, который действует в минуты смертельной опасности. Его ли дело затевать дискуссии с пассажирами? Обязанность пилота в том, чтобы, используя свои знания и свой опыт, доставить их в безопасности на землю.
— Говорите вы весьма убедительно, босс. Боюсь, что вы правы.
— Боюсь, что так, — сказал мистер Кику. — Я приказал приготовить на завтра конференц-зал для встречи с хрошии.
— О'кей. Я скажу Фтаемлу. Пусть за ночь они успокоятся.
— Так как они все равно взбудоражены, мы еще потянем время до завтрашнего дня и доведем их до точки кипения. — Мистер Кику задумался. — И пусть Фтаемл скажет им вот что. Наши обычаи требуют, чтобы сторона, желающая вступить в переговоры, предварительно высылала подарки: то есть, они должны нас одарить. Скажи им, что богатство подарков будет говорить о серьезности, с которой сторона относится к предмету разговора; неказистые подарки вызовут предубеждение к их предложениям.
Гринберг нахмурился:
— Вы задумали какую-то хитрую штуку, но я пока ничего не понимаю. Фтаемл знает, что наши обычаи не требуют этого.
— Так постарайся убедить его, что он просто не знаком с этим обычаем. Или уговори Фтаемла, что так надо. Я вижу, что его мучает: он должен хранить верность своим хозяевам, но его симпатии принадлежат нам.
— Лучше я его не буду дурачить. Заставлять раргиллианина врать, когда он находится при исполнении служебных обязанностей… сомневаюсь, что он сможет это сделать.
— Тогда сформулируй наше требование так, чтобы оно не было ложью. Скажи ему, что это очень старый обычай… что является правдой… и что мы прибегаем к нему только в исключительно важных случаях… как, например, сейчас. Пусть он видит, что ты откровенен, к чему ты стремишься.
— Это можно. Но чего ради, босс? Только, чтобы выиграть дело?
— Совершенно верно. Мы вступаем в переговоры с позиции слабости; начинаем игру со второй руки. И я надеюсь, что проситель, приносящий подарки, — это универсальный символ для всей вселенной и даст нам определенное преимущество.
— А вдруг они не примут наше предложение?
— Тогда будем сидеть до последнего, пока они не согласятся. Начинай собирать свою команду, — добавил Кику. — Завтра покажешь мне список.
Гринберг тяжело вздохнул:
— А я еще хотел сегодня пораньше лечь спать.
— При нашей профессии на это трудно рассчитывать. Да, и еще… Как только закончится наша конференция, пошлите знающего человека… Возможно, Питерса… на их корабль, чтобы посмотреть, какие переделки нужно сделать для размещения пассажиров-землян. Затем мы сообщим об этом хрошии.
— Минуточку, босс. Я предпочел бы наш корабль.
— Наши корабли последуют за ними, но хрошиа Луммокс полетит с остальными хрошии, а молодой Стюарт будет вместе с Луммоксом. Поэтому ваша миссия также разместится на их корабле, мальчика должны сопровождать земляне.
— Да, понимаю.
— Тогда за дело, мой друг.
XVI. КОНФЕРЕНЦИЯ
Первый этаж здания Управления Межпланетных Дел был выбран для конференции потому, что двери в его комнатах и залах были достаточно высоки, а полы — достаточно прочны. Безопаснее, конечно, было провести конференцию в космопорте, как и предполагал доктор Фтаемл, но мистер Кику настаивал, чтобы хрошии явились к нему, чтобы соблюдены были все формальности дипломатических церемоний. Исходя из требований протокола, мистер Кику и настоял на встрече в конференц-зале, что был у него под боком. Первыми были доставлены подарки.
Они громоздились по обе стороны огромного зала, впечатляя своим количеством; хотя их ценность и предназначение пока оставались неизвестными, ксенологи департамента вели себя, как дети, рвущиеся к сверткам под новогодней елкой, но мистер Кику приказал им держаться в стороне, пока не окончится конференция.
Сергей Гринберг присоединился к мистеру Кику в комнате для отдыха. Он был встревожен:
— Не нравится мне все это, босс.
Кику взглянул на Гринберга:
— Почему?
Гринберг посмотрел на остальных присутствующих — Макклюра и двойника Генерального Секретаря. Двойник, неплохой актер, кивнул и вернулся к изучению речи, с которой ему предстояло выступать, а Макклюр раздраженно сказал:
— В чем дело, Гринберг? Эти черти что-то замышляют?
— Надеюсь, что нет. — Гринберг обращался к Кику:
— Я все осмотрел с воздуха. Выглядит неплохо. На бульваре Солнца, отсюда и до порта, стоят баррикады, а за ними сил столько, что хватит для небольшой войны. Колонна хрошии только что двинулась из космопорта, и я пролетел над ней. Каждые четверть мили стоят их силы, и в каждом узловом пункте они оставляют какие-то приспособления. Возможно, это всего лишь устройства связи, но я что-то сомневаюсь. Я думаю, это оружие.
— Я тоже, — согласился Кику.
Секретарь разволновался:
— Но, послушайте, мистер Кику…
— Прошу прощения, мистер Макклюр. Сергей, Начальник Штаба уже сообщал мне об этом. Я сказал Генеральному Секретарю, что, по моему мнению, мы не должны ничего предпринимать, пока они не попробуют пересечь линию наших заграждений.
— Мы потеряем уйму людей.
— Может быть и так. Но что бы сделал ты, Сергей, будучи приглашенным во вражеский лагерь на переговоры? Полностью доверился бы врагам? Или попытался бы как-то прикрыть свой отход?
— М-м-м… да.
— Я рассматриваю сложившуюся ситуацию, как наиболее благоприятную для нас из всех, что были раньше. Если они тащат за собой оружие, на что я надеюсь, это значит, что они относятся к нам достаточно серьезно. Никто не будет стрелять из пушек по воробьям. — Он огляделся. — Не пора ли нам идти? Думаю, что мы достаточно их потомили. Вы готовы, Артур?
— Конечно, — двойник Генерального Секретаря отбросил в сторону исписанные листки. — Этот парень Роббинс знает свое дело. Ни одно из предложений не перегружено согласными, а первые пять строк я выплесну прямо фонтаном!
— Отлично. — Они двинулись: актер первым, затем Секретарь, а за ним — Постоянный Заместитель Секретаря в сопровождении своих помощников.
Из всей длинной процессии хрошии, которая покинула космопорт, в зал вошла только дюжина из них, но даже и сейчас зал оказался заполненным. Мистер Кику с интересом посмотрел на них: ведь он в первый раз оказался лицом к лицу с хрошии. Он удостоверился, что этим существам отнюдь не было свойственно выражение дурашливого кукольного добродушия, которое было у Луммокса, хотя парламентеры были мельче Луммокса. Прямо перед платформой стоял один из них, сопровождаемый по бокам двумя спутниками, и все они смотрели в упор на Кику. Взгляд этот был холодный и оценивающий. Мистер Кику ощутил определенное неудобство: ему захотелось опустить глаза. Вместо этого он выпрямился и припомнил, что, по мнению его гипнотерапевта, взгляд он умеет выдерживать не хуже хрошии. Гринберг тронул его за локоть.
